Высокие горы, бездонные пропасти, крутые остроконечные скалы - красивейшая природа горных районов Чечено-Ингушетии, ее благоприятные и разнообразные климатические условия создают все необходимые предпосылки для развития туризма, скалолазания и альпинизма. Все это привлекает в наш край не только любителей экзотики, но и спортсменов многих республик и областей страны, зарубежных гостей.
История становления альпинизма помнит немало первовосходителей - покорителей заоблачных вершин. Не случайно декабрист Бестужев-Марлинский говорил: «Горы есть поэзия природы».
Но в царской России альпинизм не получил, да и не мог получить широкого распространения, так как создавался он энтузиазмом одиночек, не был доступен широким народным массам. После революции, уже в довоенные годы альпинизм стал популярным видом спорта в стране. А позднее, в 1950 г., советские спортсмены при жестоком морозе, сильном ветре и снегопаде совершили групповое зимнее восхождение на Казбек.
5 мая 1969 г. Владимир Балыбердин начал свой звездный путь к вершине вершин - Эвересту с восхождения на Маль-Чоч-Корт, что на юге Чечено-Ингушетии. А ровно через 13 лет без кислородной маски он проложил для своей команды дорогу к Эвересту, выше которого только небо. Тридцатидвухлетний инженер из Ленинграда В. Балыбердин, а за ним и вся советская «дружина» альпинистов поднялись на высочайшую вершину мира и одновременно открыла неизведанный путь по маршруту, ранее считавшемуся недоступным. Такого история альпинизма еще не знала.
Газета «Правда» писала: «Сегодня в 14 часов 35 минут по местному времени первая группа советских спортсменов поднялась на вершину Эвереста (8848 метров). Альпинисты из СССР впервые штурмовали высочайшую вершину мира. Они поднялись по новому в истории восхождений на Эверест маршруту - по контрфорсу юго-западной стены. Осада Эвереста завершена блестящей победой советских спортсменов» (1).
Этот нелегкий путь к замечательной победе советского альпинизма связан, конечно, не только с именем В. Балыбердина, а имеет примечательную историю, уходящую в глубь времен. В августе 1786 г. швейцарский крестьянин Ж. Бальма и доктор Ф. Паккар впервые в истории взошли на главную вершину Западной Европы Монблан (4807 м (Высоты основных вершин, упоминаемых в данном очерке, приводятся по материалам, опубликованным в третьем издании БСЭ)) (2).
Немного позже естествоиспытатель Г. Соссюра в сопровождении того же Ж. Бальма и восемнадцати носильщиков осуществил свою многолетнюю мечту, поднявшись да тот же Монблан, знаменитую со времени первого восхождения вершину Швейцарских Альп (3).
Инициатором, организатором и вдохновителем этих восхождений был Соссюра. Так трактуется в источниках начало мирового альпинизма, ставшего спортом смелых и мужественных горовосходителей и заложенного покорением Монблана.
Но вот что любопытно. Если подойти к истории зарождения альпинизма строго хронологически, то первым горовосходителем (по письменным источникам), правда, не на Монблан, был Петр I.
Царь-воин, царь-плотник, царь-молотобоец, царь-пушкарь да еще царь-альпинист?! Именно так!
В 1697 г. во главе «боярских недорослей», изучавших ремесла за границей, Петр I оказался в районе Центральной Германии. Здесь он прослышал о местной вершине Броккен (Броккен (1142 м) — самая высокая вершина горного массива Гарц, на северной окраине Средне-Германских гор), считавшейся в те времена запретной, заколдованной. Окрестные жители даже при солнечном свете боялись подступиться к ее высоте. Экспансивный Петр побился об заклад с хозяином шпайзенхалле, где столовались россияне, что он ночью взойдет на гору.
И вот с наступлением сумерек, прихватив хворост и вязанку дров, он пустился в путь. А около двух часов ночи на вершине вспыхнул костер: Петр I, альпинист, сигнализировал о своей победе. Покорение русским царем высоты Броккен вошло в мировую летопись горо-восхождений (4).
Однако, если Броккен - вершина для Германии, то для Кавказа высота ее совсем невелика. Надо вспомнить, что аулы горцев, например, располагались и располагаются намного выше. Они нередко ютятся и ютились на высоте 1500-1600 метров и выше над уровнем моря. Подъем в иной из них, например, в чеченский аул Маисты (Маисты - аул в горной Чечне. В 20-х годах его население переселилось в современный Ачхой-Мартановский район ЧИАССР), «почти вертикальный, тропинка шириной в четверть идет лестницей, временами нужно пробираться по карнизу, влипая в стену; малейшая неосторожность и вы полетите в пропасть» (5).
Таинственная красота горного мира Кавказа, красавец Казбек и гордый Эльбрус, которые когда-то извергали огонь и сотрясали землю, но потом, скованные ледяным панцирем, заснули мертвым сном, стали привлекать внимание альпинистов.
Придет время, и Эльбрусу будут отдавать предпочтение. Он станет центром массового альпинизма на Кавказе. Но первоначально история альпинизма в значительной мере была связана с Казбеком, который, «как грань алмаза, снегами вечными сиял». Как символ Кавказа высится он над проторенным издревле сквозь щель Дарьяла историческим путем, связывающим юг нашей страны со странами Востока. Высота его достигает 5043 метров.
Уже в 1875 г. железная дорога соединила Владикавказ с центральными районами России. Эльбрус, высившийся в стороне от магистральных путей сообщения, в ту эпоху не мог пользоваться большой популярностью у горовосходителей. К тому же небольшая слобода Нальчик, ставшая городом только с 1921 г., с Владикавказской железной дорогой (так официально называлась дорога от Ростона-на-Дону до Владикавказа) соединилась значительно позже. А ведь известно, что благоустроенные пути сообщения играли и продолжают играть важную роль в развитии туризма и альпинизма.
Кто же и когда начал осваивать вершины Кавказа? Вопрос не риторический и не праздный. Считалось, что это были иностранные альпинисты. Следует сразу отметить, что их на Кавказ привлекали спортивные цели" приоритет первовосхождений. Хорошо подготовленный прошедшие школу альпинизма, сопровождаемые лучшими швейцарскими и австрийскими проводниками, они, используя сноровку и труд местных проводников и носильщиков, нередко добивались своего.
Правда, иногда они занимались и делами, ничего общего с альпинизмом не имевшими. К. Ф. фон Мекк - железнодорожный туз, миллионер, покровитель альпинистов и руководитель Русского Горного клуба был весьма благосклонен к английским, австрийским, немецким и иным зарубежным горовосходителям. Последние организовали даже «Германский Кавказский горный клуб», а англичане - «Клуб Ушбы».
Кавказ принимал их по традиции гостеприимно, как и всякого путника. Они же нередко пренебрежительно относились к горцам. Так, например, летом 1874 г. на Западном Кавказе совершали восхождения английские альпинисты во главе с У. Грове, который свое путешествие описал в книге с претенциозным названием «Холодный Кавказ», переведенной на русский язык и изданной в Петербурге в 1879 г. Английский барич, который не знал и не хотел знать историю и этнографию кавказских народов, всерьез писал, например, что горцы Северного Кавказа «ведут первобытный образ жизни, хотя и далеко ушли от варварства... жителям Запада они кажутся тем же, чем нам существа, населяющие другие планеты... Они страшно ленивы» (6).
В этом же духе автор пишет и на других страницах своей книги. Но в то же время он вынужден был признать, что горцы не «употребляют спиртных напитков» и рассказывает об их щепетильной честности.
Грове никак не мог понять, почему в горских аулах от них не принимали плату за предоставленный кров, ночлег и угощение как в английских тавернах; почему горцы вообще считали предосудительным получать за это деньги (7).
Но если бы Грове заинтересовался их жизнью и бытом, он узнал бы, что кавказские горцы издавна славились своим гостеприимством, оно имело здесь то существенное преимущество перед принятой в европейских гранах системой обслуживания путешественников, что утник, превращаясь в приютившем его доме в гостя, голучал от хозяина постель, пищу и все необходимое совершенно без всякого «вознаграждения». В каждом дворе он мог рассчитывать «на кров, постель и корм для своей лошади» (8).
А «варвар» - балкарец Ахия Соттаев оказался «замечательным проводником и охотником», без которого англичане, даже при наличии своих опытных проводников, не смогли обойтись. При этом необходимо вспомнить, что, по утвержденным Русским Горным обществом правилам, проводник обязан был «заботиться об удобствах и безопасности путешественника и содействовать ему в достижении цели, нести его поклажу весом до одного пуда»9. Иначе условленной платы он не получал.
В противовес европейским, русские альпинисты в своем большинстве занимались исследованием не только горных вершин, которые они покоряли, но и ледников и ущелий, обогащая отечественную науку сведениями по горной флоре и фауне, метеорологическими наблюдениями, этнографическими разысканиями.
Но вернемся к истории покорения Казбека. В брошюре И. Асланишвили «Альпинизм в Грузии» приводится версия о том, что «в XVIII века на вершину Казбека совершил восхождение мохевец, некий Иосиф... Иосиф Мохевец по воле божьей совершил восхождение на вершину Казбека, на которую не ступала нога человека, и видел там и палатку Авраама... и преподнес он царю Ираклию кусок той палатки» (10).
Автор полагает, что «восхождение мохевца Иосифа на Казбек совершено в царствование Ираклия II» (1744-1798. - Ш.Д.) (11).
Позволим себе здесь небольшое отступление. Народная молва еще во времена Вахушти Вагратиони утверждала, что иконы и другие церковные принадлежности, а вместе с ними несметные богатства были спрятаны не на вершине Казбека, а в пещере на его склоне. Позже об этом писал Илья Чавчавадзе.
В наше время установлено место нахождения этой пещеры на высоте 4100 метров. Грузинские альпинисты А. Джапаридзе, III. Церетели и JI. Суджашвили совершили в январе 1948 г. восхождение к этой пещере, известной под названием Бетлеми. В ней действительно были найдены указанные предметы и всего несколько монет, относящихся к разным эпохам.
Обстоятельное описание восхождения и находок в пещере дал Н. С. Тихонов, посвятивший немало своих произведений Кавказу. К слову сказать, он автор и стихотворения, посвященного восхождению С. М. Кирова на Казбек.
По мнению Н. Тихонова, высказанному в специальной статье, носящей вполне исследовательский и убедительный характер, горец Иосиф был именно в этой пещере, а не на Казбеке (12).
И. Асланишвили и его информатор факт проникновения в пещеру, по-видимому, приняли за покорение вершины кавказского великана. Этому могло способствовать и переосмысленное ингушское название горы Башлам-Корт и грузинское Бетлеми.
Путь в Грузию с севера через Центральный Кавказ Асланишвили ошибочно считал «кружным, дальним», упуская из виду, что в рассматриваемое время (XVI- XVII вв.) на западном побережье Каспийского и восточном Черного морей хозяйничали шахская Персия и султанская Турция. Известно, что пути от Кизляра по Сунже, Тереку, через Дарьяльское ущелье, а также по ущелью Армхи считались наиболее безопасными и кратчайшими. Да и в наше время строительство Транскавказской железной дороги проектируется по кратчайшему пути - через верховья Армхи, район Архонского перевала, по которому проходили русские и грузинские послы, по землям Чечено-Ингушетии и Грузии.
Проезд дипломатических миссий через Кавказский хребет, в том числе и по Дарьялу, Асланишвили приравнивает к достижениям альпинистов. Слов нет, он был трудным. Но при этом нельзя забывать и о том, что со времен письменной истории здесь пролегал древний торговый путь. С юга на север и с севера на юг по этому пути проходили полчища завоевателей. Не будем уже говорить о том, что он связывал издревле Грузию и Северный Кавказ и был неплохо освоен.
Приведенными выше суждениями И. Асланишвили пытался уверить читателя в том, что первым, кто покорил Казбек, был Иосиф Мохевец (Мохевцы - горцы-грузины, живущие в районе Казбека). Но восхождение его на этот исполин, да еще поднесение царю Грузии «куска от палатки Авраама» во времена, когда в общественной и государственной жизни стран религия играла большую роль, должны были бы найти широкое отражение в придворной хронике Ираклия II, тем более в церковных документах и народных преданиях. Однако подобные источники до наших дней не найдены, и, по всей вероятности, восхождение И. Мохевца на Казбек, как и доставка им «куска от палатки Авраама», - такой же миф, как и существование самого Авраама.
Ссылка на «Калмасоба» - царевича Иоанна (Батонишвили. - III. Д.), не подкрепленная библиографическими сведениями, удостоверяющими факт, неубедительна.
При этом необходимо отметить, что Иоанн Батонишвили, описывая Грузию и упоминая Тушетию, Пшавию, Хевсуретию и Сванетию, ни одним словом не обмолвился о мохевцах, хотя свою последнюю поездку в Россию совершил через Душет, Койшаур, Хевское ущелье и далее по Тереку на север (13).
Примечательно и то, что когда в 1868 г. Дуглас Фреш-фильд со своими спутниками совершил восхождение на Казбек по леднику Орцвери, спускающемуся в долину, где обитают мохевцы, он не нашел среди них проводников, хотя путь этот впоследствии считался одним из самых легких. Фрешфильд воспользовался услугами жителей аула Гвилети, среди которых были уже немолодой Цогол Бузуртанов и его сын Муса, речь о которых впереди.
И еще. Когда в 1923 г. первая в советское время группа горовосходителей Грузии в составе 18 человек под руководством профессора Н. Г. Николадзе совершала восхождение на Казбек, она поднималась на вершину от аула Гвилети по Девдоракскому леднику. Проводником группы при подъеме на Казбек были Абзи Бузуртанов вместе с Ягором Казаликашвили и Леваном Кушашвили. Ягор же, как писал сам И. Асланишвили, был учеником и соратником Яни Бузуртанова и долгое время жил в Гвилети (14). А. Титов считал, что селение Гвилети дало «альпинизму ряд хороших и отважных проводников»(15).
Нельзя не сказать о том, что Казаликашвили 8 лет, еще до приобщения к альпинизму, работал рудокопом на Девдоракском месторождении медной руды, хорошо за это время изучил путь от Гвилети, где в те годы жил, на вершину Казбека.
Об этих исторических фактах мы вспомнили не для умаления вклада альпинистов Грузии в историю отечественного спорта. Никто этого не оспаривает. Но и забывать объективные факты истории тоже не следует. А ведь И. Асланишвили не счел нужным остановиться, хотя бы коротко, и на роли в развитии альпинизма на Кавказе таких покорителей вершин, как С. М. Киров, X. Абовян, А. В. Пастухов, М. П. Преображенская и другие, внесших значительный вклад в это дело.
Активный член русского Горного общества в Пятигорске, а позже известный горовосходитель, мастер спорта СССР, доцент Я. И. Фролов, занимаясь историей покорения Казбека, доказал, что первовосходителем на его вершину является Иосиф Бузуртанов.
Цогол Бузуртанов рассказывал Фролову, что Иосиф, по рассказам отца, поднялся на Казбек в последней трети XVIII века в поисках клада, молва о котором долго бытовала среди горцев (16).
Когда ему задали вопрос, кто его научил альпинистской технике, Цогол уверенно ответил: «Мой отец, который поднялся на вершину Башлоам-Корта, чтобы отыскать хранящийся там клад» (17).
Я. И. Фролов произвел скрупулезный опрос среди долгожителей различных районов, прилегающих к Казбеку. Жители ингушского предгорного села Ахки-Юрт 105-летний Боби-хаджи Аушев, 100-летний Гаирбек-хад-жи Дикашев и 110-летний Саадул Тумгоев утверждали, что на вершину Казбека первым поднялся Иосиф, уроженец аула Гвилети (18).
Аналогичные сведения Фролову сообщил также и уроженец чеченского селения Шаами-Юрт современного Ачхой-Мартановского района Чечено-Ингушетии 120-летний Гайрбек Газалиев, который не только слышал о восхождении Иосифа Бузуртанова на Казбек, но «точно знает, что и его отец собирался идти на эту вершину» (19).
Известный альпинист, почетный мастер спорта СССР, мохевец по рождению, хорошо знавший историю восхождений на Казбек, уже упоминавшийся нами Ягор Казаликашвили на вопрос о том, кто первым покорил Казбек, с готовностью сообщил, что, по рассказам стариков Казбекского района (Хевского ущелья. - Ш. Д.), населенного теми же мохевцами, «им был ингуш, охотник из Гвилети, который искал клад» (20).
Подобные сведения сообщили и другие долгожители. И думается, нельзя сбросить со счетов идентичное, единодушное мнение хранителей горской старины, да еще проживавших в разных районах края.
Сказанное можно дополнить этнографическими и Другими косвенными материалами.
В памяти долгожителей сохранился рассказ Иосифа Бузуртанова. Являясь опытным охотником за турами, он часто поднимался на большие высоты, где лежали вечный снег и лед. Пробирался он туда и в надежде найти клад, укрытый когда-то от иноземных захватчиков (21).
С неимоверными трудностями Иосиф достиг седловины Казбека, которая стоит «в стороне, где скрывается солнце», то есть на западной вершине. Но увидев, что она ниже другой, он пошел к «вершине, которая стоит на той стороне, откуда появляется солнце» (22).
С неуемной настойчивостью он продвигался по крутому ледяному склону, хотя туман скрыл купол Казбека от взора смелого восходителя. А когда солнце снова засияло из-за туч, Иосиф понял, что он на вершине. К его великому разочарованию, сокровищ, которые он искал, там не было.
Изложенные и, по-моему, довольно убедительные свидетельства говорят о покорении вершины Казбека охотником из Гвилети Иосифом Бузуртановым.
Это же утверждает никем не опровергнутое объективное исследование, проведенное в свое время доцентом И. Я. Фроловым, а также и материалы его архива, хранящиеся в Пятигорском музее краеведения (23).
От Казбеги до Гвилети нет и 8 километров. Жители Нижнего и Верхнего Гвилети так же, как и жители Джей-раховского ущелья, находились с мохевцами в тесных хозяйственно-экономических и политических связях, нередко роднились между собой. Следует отметить и общность многих обычаев, распространенность в их среде одних и тех же антропонимов - личных и собственных имен. Нельзя забывать и того, что гелатхойцы (гвилетцы. - Ш. Д.) приняли ислам только в 1861 г., одними из последних среди ингушских аулов и селений.
А. Висковатов, речь о котором впереди, подчеркивал: «Дело обращения христиан в мусульманство совершается теперь, в настоящую минуту, так сказать, на наших глазах» (24).
Зная, что горцы были прирожденными альпинистами, следует вспомнить и о том, что крайняя бедность пахотными землями, особенно среди горцев Осетии, Ингушетии и Чечни, их хозяйственное положение требовало от них быть с горами на «ты».
В целях увеличения пахотного клина и создания пригодных для возделывания сельскохозяйственных культур участков на горных кручах сооружались искусственные террасы. Даже на каменные кряжи приносили в корзинах чернозем и превращали их в культурные поля.
Для рационального использования горные пастбища, например, у ингушей, делились на три высотные зоны. Первая - «бейнаж», она предназначалась для выпаса дойного скота и доходила до верхней границы лесов, то есть до 1500-1700 метров над уровнем моря. Средняя зона - «рем» - использовалась для выпаса лошадей, быков, яловых коров, молодняка крупного рогатого скота. Третья самая высокая зона - «тарх лоам» - каменистые пастбища — отводилась для выпаса овец и коз. Зона тарх лоам простиралась до границ снежного покрова.
Типичным местом пастбищ для овечьих отар служило, например, обширное плато Мат Лама - Столовой горы (3060 м). Там же жители Джейраховского ущелья в прошлом устраивали массовые моленья с жертвоприношениями своим языческим богам. Остатки древних святилищ сохранились и до наших дней.
Говоря о Казбеке, нельзя более подробно не рассказать о жителях близлежащих аулов, по крайней мере о гвилетцах, славившихся в XVIII - начале XX века своими альпинистами, потомственными проводниками и носильщиками.
Когда-то их предки переселились сюда, под Казбек, из аула Эрзи, что в нижнем течении Армхи. Для горцев, обитателей высокогорных аулов, ютившихся на берегах горных потоков, дышавших воздухом снежных вершин и альпийских лугов, привыкших ходить мягкой поступью по горным тропам, косить траву на крутых склонах, охотиться между расселин скал, дело проводников и горовосходителей было привычным, повседневным. А. их быт, одежда и обувь были приспособлены к образу жизни и передвижениям по горным тропам и кручам.
Для чеченцев, ингушей, осетин и мохевцев Казбек означал больше чем просто гора, больше чем одна из высочайших вершин Кавказа. С ним у них были связаны многочисленные поэтические и мифические легенды и поверья. У них был здесь и свой Прометей - Пхармат.
В начале 60-х гг. прошлого столетия в районе Казбека проводились исследования в целях выяснения причин периодических обвалов и завалов на Военно-Грузинской дороге. К участию к практической работе специальной комиссией привлекались и местные жители -знатоки из аула Гвилети. Гвилетцы Цито и Долотоко Озиевы, Галий Котиков, Ханакой Чербижев, Цогол, Муса, Бопхо Бузуртановы служили на трассе дороги, вели наблюдения за Казбекскими, главным образом, за Девдоракским, ледниками. При движении ледников или опасности обвалов по одним им известным признакам, наблюдатели поднимали тревогу. Так, например, Цогол Бузуртанов еще за неделю до обвала установил значительный сдвиг Девдоракского ледника. По его наблюдению с 31 мая по 12 июля 1868 г. последний передвинул ся вниз на несколько саженей, о чем Цогол и сообщил дорожному начальству.
Однако мер по этой тревожной вести принято не было. В четыре утра 13 августа того же года произошел один из крупных завалов, повлекший за собой значительные разрушения на дороге и ущерб поселениям на берегах Терека (25).
Примечательно, что Цито Озиев и Муса Бузуртанов за многолетний подвижнический труд были награждены серебряными и золотыми медалями (26).
Среди членов упомянутой комиссии был и известный исследователь казбекских ледников геолог А. Висковатов. «Цогол, мой постоянный проводник, отважный охотник за турами, - писал Висковатов, - избиравший для своих опасных поисков преимущественно Девдоракское ущелье. Никогда не забуду я картин, как Цогол, слава которого как охотника распространена в горах, спускался по крутому скату, держа на плечах убитого им пятипудового тура. Поступь его была, так тверда, как будто он ходил по ровному месту, а трудности таковы, что мне никогда и в голову не пришло бы, не только ходить, но и карабкаться по подобной местности». Еще раз вспомним, что эти строки писал знаток гор.
При необыкновенной воздержанности в пище, гвилетцы, по словам А. Висковатова, способны «переносить неимоверные трудности и при этом всегда веселы и услужливы». Охота за турами - «промысел почетный, но невыгодный. Все охотники бедняки», - утверждал Висковатов (27).
Вспоминал исследователь и о житейских суждениях Цогола, о его характеристике русских солдат. Так, Цогол, по его словам, говорил: «Человек много работай — веселый и добрый будет, мало работай - скучный и сердитый будет... русский солдат хороший человек, потому что всегда работает; от этого он всегда веселый» (28).
Военно-Грузинская дорога строилась и совершенствовалась тяжким трудом солдат пионерских рот (так назывались в старину саперные роты) и местных жителей.
Слова Цогола свидетельствуют о дружественных взаимоотношениях горского крестьянства с русскими собратьями, одетыми в солдатские шинели.
Исследователи отмечали, что горцы-охотники обладают свободной поступью, твердым шагом, большой находчивостью и смелостью. Зрение и слух у них особенно развиты. В постоянной борьбе с суровой природой горец закаляется физически и нравственно. Он решителен, но осторожен и обладает большим присутствием духа. Юный пастух рано привыкает к дикой природе, среди которой ему приходится проводить время с ранней весны до поздней осени. Горцы умеют отыскивать путь и проходить по таким узким карнизам, по которым, кажется, не может пробраться даже мышь. Головокружение им почти незнакомо.
Сказанное, думается, является немаловажным дополнением к выводам Я. И. Фролова и А. И. Краснова, свидетельствам долгожителей, а также и к утверждениям Ягора Казаликашвили о том, что первое восхождение на Казбек совершил во второй половине XVIII века Иосиф Бузуртанов, уроженец аула Гвилети, которого И. Асланишвили, как выясняется, ошибочно назвал Иосифом Мохевцем.
Своим восхождением Иосиф Бузуртаиов поколебал и страх перед таинственностью снежной громады и бытовавшее среди местных горцев поверье о недоступности и зап-ретности горы, считавшейся таковой с древних времен.
В рассматриваемое время проводниками большинства восходителей на Казбек и прилегающие к нему вершины были пятеро сыновей Цогола Бузуртанова: Муса, Яни, Исак, Инарко и Арби, среди которых особенно отличались первые трое (29). Любопытно, что их главным альпинистским снаряжением была длинная кизиловая палка с железным наконечником и обувь собственного изготовления с плетеной подошвой, незаменимой при хождении по скалам и льду. На старых, пожелтевших от времени фотографиях горец-проводник запечатлен в черной косматой бурке и белой войлочной шляпе с круглыми полями.
В 1902 г. Русское горное общество установило официальные дипломы для своих проводников. Среди первых 7 дипломированных были Муса, Исак, Яни Бузуртановы. Они были удостоены также и специальных значков проводников (30).
В начале прошлого столетия первую неудачную попытку взойти на Казбек по Гергетскому (Орцвери) леднику предприняли Ф. Паррот и М. Энгельгарт. Повторная попытка восхождения Ф. Паррота не состоялась из-за отказа проводников из Степан-Цминды (Казбеги) следовать за ним выше снеговой линии.
Проводники из Степан-Цминды, по словам организатора восхождения, «достигнув снеговой линии, отказались следовать дальше» (31).
Такими же неудачными в тот период были восхождения на вершину Казбека и первых иностранных альпинистов. Тогда же ими была сложена легенда о полной невозможности достичь его вершины (32).
Интенсивное освоение высокогорного Кавказа началось со второй половины XIX столетия. 9 мая 1868 г. английский географ Дуглас Фрешфильд вместе с известными проводниками английского горного клуба А. Муром и К. Теккером поднялись на вершину Казбека по Гергетскому (Орцвери) леднику (33).
Фрешфильд определил Казбек как «классическую гору» для восхождений альпинистов. Заметим, что его группа прошла к вершине по самому легкому маршруту из шести, проложенных со времени его покорения. Постоянный проводник по восхождением в швейцарских Альпах Франсуа Девуассу и здесь сопровождал Фрешфильда.
На помощь иностранцам были приглашены 4 местных проводника во главе с уже упоминавшимся Цоголом Бузуртановым.
Д. Фрешфильд был первым иностранным альпинистом, поднявшимся на вершину Казбека. Вслед за этим он со своими спутниками совершил восхождение на Эльбрус. Причем, по свидетельству М. К. Байдаева, оно состоялось только благодаря местному горцу, балкарскому охотнику Ахие Соттаеву (34).
Как видно, архивные документы и источники свидетельствуют о том, что проводниками у английских альпинистов были горцы Северного Кавказа Цогол Бузуртанов и Ахия Соттаев.
В прошлом, до начала XX века, почти все восхождения на высокие вершины происходили с участием проводников и носильщиков. Иностранные альпинисты вообще без них горовосхождений не совершали. В отдельных случаях проводник буквально втаскивал своего подопечного на вершину. Тем не менее слава восхождения доставалась лицу, нанявшему проводника, а имя последнего не всегда даже упоминалось.
Историк горного туризма В. Семеновский еще в прошлом веке верно подметил: «Венок славы в первую очередь по справедливости должен принадлежать проводнику» (35).
Первое же восхождение на Эльбрус, организованное Российской Академией наук во главе с академиком А. Купфером, состоялось еще 10 июля 1829 г. Его проводником был кабардинский крестьянин Килар Хаширов, который и дошел до вершины. Остальные участники экспедиции преодолеть высоту не смогли (36).
Эльбрус покорил и венгерский путешественник Мо-риц Деши (8 августа 1884 г.) Первым из русских альпинистов «распечатал» легендарный Шат (Эльбрус) А. В. Пастухов, за ним В. В. Дубянский взошел на его западную вершину (37).
Однако вернемся к Казбеку, на который к тому времени поднялся уже первый русский горовосходитель Владимир Козьмин (15 июля 1878 г.) с проводником Исааком (Исаком) Бузуртановым и тремя носильщиками из Гвилет. Как свидетельствовал А. Н. Краснов, «выносливость и бесстрашие» проводников и других спутников позволили Козьмину сравнительно легко преодолеть путь на вершину Казбека, где в это время «бушевала метель» (38).
В. Козьмин пробыл на вершине всего 15 минут. По его мнению, восхождение на Казбек, начиная от Гвилети и обратно, при хорошей погоде «можно сделать за два с половиной дня и без всякого утомления» (39). Для того времени такой срок считался большим достижением.
В 80-х и 90-х гг. XIX столетия последовательно на вершину Казбека поднялись А. Пастухов, Р. Лерко, А. Сипягин, член Германско-Австрийского клуба Г. Мерцбахер и некоторые другие альпинисты.
Следует, забегая вперед, отметить, что из иностранных альпинистов наибольший вклад в исследование высокогорного Кавказа внес венгр Мориц Деши. Особенно много он работал в горной Чечено-Ингушетии, совершил 7 путешествий по районам Центрального и Восточного Кавказа.
Свое первое путешествие Деши начал из Владикавказа, совершил восхождение на Эльбрус, проник через перевал в Сванетию и затем спустился к Кутаиси. В самом конце XIX века Деши занимался обследованием гор-районов Чечни, Ингушетии и Дагестана. Так, на пример, в 1890 г. из Грозного в сопровождении тирольских проводников Т. Мозера и Т. Кроли он направился в верховья Шаро-Аргуна, поднялся на Диколос-Мту, а затем совершил восхождение на вершину Датых-Корт, побывал между Аргуном и Хевсуретией, прошел через перевал Качу, а затем по Пирикательской Алазани направился в Тушетию.
Вскоре, снова перейдя Архотский перевал, по Джей-раховскому ущелью исследователь отправился на Казбек и при неблагоприятной погоде совершил восхождение на его вершину (40). В 1898 г. неутомимый венгр из Грозного предпринял поездку в Ведено, а отсюда через Ботлих прошел в долину Андийского Койсу и начал обследование высокогорного Дагестана. Спустя четыре года он начал новое путешествие по Восточному Дагестану (41).
Военный топограф, вдумчивый и пытливый исследователь гор Андрей Васильевич Пастухов уже два года работал в верховьях Аргуна, поднимался на высочайшие точки Андийского хребта, когда обратил свой взор к Казбеку. Он впервые поднялся на его западную вершину по леднику Майли. Его сопровождал житель осетинского аула Тминикау Тепсарико Царахов. Это событие произошло 29 июля 1889 г. (42). Во время восхождения Пастухов провел топографические съемки и установил высоту обоих конусов кавказского великана.
Примечательно то, что в то далекое время впервые в истории на вершине Казбека Пастухов водрузил флаг из красного кумача. Алый стяг размером три на четыре аршина развевался на высоком шесте и в бинокль был виден даже из Владикавказа, а в ближайших аулах его могли разглядеть простым глазом.
«Крамольный» красный флаг (на белом фоне снега и голубого неба другой цвет не виден) не на шутку всполошил местную охранку. Полицейское начальство предложило Пастухову немедленно его снять. На это требование он ответил отказом. «За отсутствием времени я не могу этим заняться», - сказал он и посоветовал поручить чинам полиции самим снять с вершины алый флаг (43).
Неутомимый альпинист первым в мире покорил обе вершины Эльбруса, где провел четыре часа, а это очень много, особенно по тем временам. Взошел также на легендарный Арарат (44).
Большое практическое значение имели составленные им карты горных массивов и ледников Казбека, Эльбруса я других вершин. Им были сделаны и научные открытия. Своими многолетними наблюдениями А. В. Пастухов опроверг взгляды естествоиспытателей немецкой школы, утверждавших, что птицы в своих ежегодных миграциях не могут преодолеть ледяной барьер Главного Кавказского хребта (45). Свою недолгую жизнь А. В. Пастухов целиком отдал исследованию высокогорного Кавказа.
В августе 1894 г. А. Фишер и А. фон Мекк совершали восхождения на ряд вершин Западного Кавказа. Они специально пригласили сопровождать их Яни Бузуртанова. И хотя он не бывал на Западном Кавказе, но зато о нем шла молва, что он «стоптал вершину Казбека, как тропу к собственному аулу». Это была характеристика, данная знатоками труда проводников.
Чтобы каким-то образом вознаградить Яни за заслуги в развитии альпинизма, они попросили его назвать имя, какое он хотел бы дать одной из вершин, которую вместе с ним и покорили, где по традиции первовосходителей он уже сложил пирамиду из камней.
Скромный Яни предложил название Сунахет — Надежда. Так Бузуртанов по-своему перевел это слово на русский язык. Название топонима Сунахет (3600 м) закрепилось за вершиной на одном из хребтов между Ак-суатом и Джаловатом (46).
Позже совместно с А. Фишером Яни Бузуртанов будет покорять Шоан-Корт, что на «страшном хребте Шан», Кибиша и другие пики, окаймляющие юг горной Чечено-Ингушетии .
В начале XX столетия предприниматель Битлер взялся за разработку месторождения меди на Девдоракском леднике, спускающемся с Казбека на восток. Горным инженером на этом руднике стал А. И. Духовской, одновременно занимавшийся гляциологией и увлекавшийся альпинизмом. Изучая ледники Казбекского массива, он обошел вокруг Казбека и исследовал ряд прилегающих вершин.
Разведочные работы и изучение ледников Казбека А. И. Духовский проводил с помощью проводников аула Гвилети. В эти годы он трижды поднимался на вершину Казбека, где производил инструментальные съемки. Его постоянным спутником был опять-таки энергичный Яни Бузуртанов (47). Они вместе занимались и обследованием фирновых полей Казбека, А. И. Духовский внес большой вклад также в исследование ледников Суатси, Мна, Орц. вери, Абано, Чачского и Кибиша (48).
Важный вклад в изучение Кавказа внес учитель, позже преподаватель и доцент педагогического института в Пятигорске Я. И. Фролов, около пятидесяти лет все свое свободное время отдававший альпинизму. Яков Иванович исходил вдоль и поперек Кавказский хребет от Казбека до Теберды, обследовал Сванетию, изучил все высокогорные перевалы Центрального Кавказа. Совместно с В. М. Ронхелем и проводником Сеидом Хаджиевым в 1911 г. он совершил свое первое восхождение на Эльбрус. Плодотворными были и его восхождения туда же в 1925-1929 гг. Он установил на вершине первую метеорологическую будку.
Кропотливый подвижнический труд Фролова по изучению ледников Большого Кавказа и его работы по гляциологии были вознаграждены присуждением ему медали Всероссийского географического общества.
В архиве географического факультета Московского Государственного университета хранятся свыше девятисот его диапозитивов - ценного материала для изучения ледников Кавказа, Важное значение имело участие Фролова в организации метеорологических станций и пунктов в горных районах Центрального Кавказа,Доцент Фролов значительное время отдал и изучению этнографии отдельных горских народов Кавказа и, что очень важно, истории альпинизма в крае.
Именно Фролову принадлежит заслуга в установлении, что первое восхождение на Казбек совершили местные горцы, а не иностранные альпинисты.
Ветеран отечественного альпинизма отмечал, что почему-то русские горовосходители «неизменно оставались в тени... Русские альпинисты скромно, без шума и рекламы, поднимались на вершины, печатали в небольших сборниках свои скромные статьи, и скоро об этих энтузиастах горного спорта забывали... создавалось впечатление, что подъемы на вершины Кавказа совершались только иностранными альпинистами».
Плодотворно сотрудничал он и в ряде научных журналов. В своей биографии он писал: «Альпинизм для меня не являлся самоцелью. Он нужен был мне для разрешения вопросов географического, геологического, метеорологического порядка» (49).
Вместе с Я. И. Фроловым определенный вклад в развитие альпинизма на Кавказе внесли Я. С. Голубцев, И.Г. Лысенко, А. В. Раковский и другие.
С именем Сергея Мироновича Кирова, журналиста, пламенного трибуна революции, одного из выдающихся организаторов и руководителей борьбы трудящихся за установление и упрочение Советской власти на Тереке, неразрывно связана история нашей Родины. Его жизнь я деятельность хорошо известны. Мы же коротко остановимся только на альпинистской странице его богатой биографии.
Весной 1909 г, в мрачный период реакции, скрываясь от царских ищеек, Сергей Миронович Костриков переехал из Томска во Владикавказ, административный центр Терской области. К тому времени он уже был профессиональным революционером, участником Первой пролетарской революции 1905-1907 гг.
Очутившись в многонациональном крае, Сергей Миронович устанавливает связи с рабочими кружками Владикавказа, Грозного и Минеральных Вод. Заинтересованно, глубоко вникает он в хозяйственную жизнь, быт, культуру и традиции угнетенных царизмом горских народов.
Он бывал в аулах, располагавшихся по ущельям и долинам рек. Большую свободу для такой деятельности давал билет местной либеральной газеты «Терек», куда он устроился на работу.
С гневным словом выступал Киров в газете против тех, кто писал под рубрикой «В стране абреков и воров», называя так горцев, коренных жителей Северного Кавказа.
«В быту и традициях горцев угадывается столько сдержанного благородства, столько моментов самобытности и древней культуры, - возражал он злобным писакам, -что ими может гордиться любой цивилизованный народ» (50).
Как воочию убедился Сергей Миронович, вместо «земного рая» царизм создал в крае «кошмарный ад, арену межнациональных распрей и вражды». Причины экономической и культурной отсталости народов Терека крылись, как отмечал Киров, в том, что «казаками и горцами правили люди, чуждые интересам народа» (51).
Он приметил и привлек к сотрудничеству в газете Асланбека Шерипова, в будущем известного чеченского Революционера, ингушского демократа Гапура Ахриева,
молодого осетинского поэта Дзахо Гатуева, украинского писателя Ф. И. Капельгородского.
Журналист Костриков, полный сил и энергии, делает частые туристические вылазки в горы, организует групповые воскресные походы. В 1910 г. он принимает деятельное участие в организации политехнического общества - местного отделения Горного общества и становится одним из активных его членов. В том же году он совершает поход в Джейраховское ущелье, расположенное в горной Ингушетии, проходит верховьями Ассы, посещает аул Таргим. Внимание его привлекали также Куртатинское ущелье в Восточной Осетии и горная полоса Кабарды и Балкарии. Несколько раз он посетил аул Гвилети, где познакомился и установил контакты с известными проводниками Бузуртановыми.
Во время этих экскурсий Киров приятное сочетает с полезным. Его знакомство с окрестностями Владикавказа, походы по горным ущельям и долинам края помогали ему устанавливать легальные связи с горской беднотой.
Ежедневно наблюдая Столовую гору и снежную папаху Казбека, очертания остроконечной гряды Кавказского хребта, Сергей Миронович отмечал: «Кто из нас не мечтал побывать на вершине ближайшего к нам великана, кого не манила эта величественная вершина, подъем на которую считался верхом отваги».
И вот вместе с журналистом Г. И. Ильиным, будущим редактором «Горской правды», он вскоре совершает восхождение на Столовую гору. Неутомимый публицист, часто печатавший свои корреспонденции за подписью Миронов, Сергей Миронович стал инициатором и организатором коллективного восхождения и на вершину двуглавого Казбека.
В возглавленную им группу вошли члены Горного клуба, его товарищи по подпольной работе в Томске - И. Ф. Серебренников, работавший тогда секретарем городской управы Владикавказа, инженер А. И. Духовской, о котором мы уже писали, П. Г. Лучков, счетовод редакции «Терек», ранее осужденный моряк И. С. Моторный (по другим источникам - Моторин). В 1905 г. он был машинистом эскадренного броненосца «Георгий Победоносец» и призывал команду своего корабля присоединиться к восставшим морякам броненосца «Потемкин». Вместе с Кировым поднимался на вершину Казбека также и исследователь быта и духовной культуры че ченцев и ингушей Башир Далгат. Как юрист, он не раз выступал в защиту горцев в царских судах. В группу вошла и Е. Э. Пенежкевич (52).
Редки были в те годы девушки-спортсменки. Одной из них была Евгения Эрастовна, дочь того самого исправника Пенежкевича, которому в 1899 г. ретивые жандармы предписали разыскать Маркса и Энгельса. Да, да! Спустя четыре года после смерти Энгельса, пережившего своего старшего друга на двенадцать лет, скрывавшихся, якобы, в Уржумском уезде (53).
Думается, слушательница медицинских курсов в Петербурге не случайно оказалась в группе Сергея Мироновича - уроженца Уржума Вятской губернии.
Совершив предварительно тренировочное восхождение на один из острогов Казбека Арч-Корт (3300 м), горовосходители 8 августа 1910 г. приступили к штурму высоты.
Переночевав в Девдоракской хижине, группа в три часа утра уже 9 августа начала подъем на главном участке пути к заветной цели.
Как позже отмечал Сергей Миронович, «впереди -Яни Бузуртанов, с ловкостью тура (недаром считался знаменитым охотником на туров) прыгавший по скалам и осторожно прокладывающий дорогу, пробивал снег палкой, чтобы не попасть в ледяную трещину» (54). А за ним уже поднималась и вся группа. Путь восходителей лежал по скалистому отрогу хребта, местами прикрытому свежим снегом. Преодолевая сильный ветер, путники все выше и выше поднимались по склонам. Киров так описал свои ощущения в те часы: «Голова слегка кружится, сердце стучит учащенно! Закрадывается сомнение в своих силах: ведь дальше разреженность атмосферы будет все больше и больше»...
В 13 часов 20 минут Сергей Миронович и двое его спутников стояли уже на вершине Казбека. Остальные не смогли преодолеть подъем. С заоблачной высоты при ясной погоде перед ними открылась величественная панорама громады Кавказского хребта, вдали сверкал двуглавый Эльбрус, в легкой голубой дымке просматривался Моздок.
В очерке «Восхождение на Казбек» Киров писал: «Сквозь безбрежное море облаков слабо пробивались лучи солнца. Облачное море непрерывно колыхалось, образуя гигантские волны. Местами показывались вершины гор, напоминающие корабли во время страшной океанской бури... Кругом мертвая, бережная тишина. Но вот с востока из глубины облаков торжественно поднимается утреннее солнце, обливая золотистыми теплыми лучами снежные поля и вершины... Какой простор!... Какое разнообразие цветов и тонов в этих скалистых утесах бесконечной цепи гор, теряющихся где-то далеко-далеко. А там убегает на север безбрежная равнина, по которой ползают самые причудливые тени облаков...» (55). И далее: «Нет никакой возможности описать то величие, которое открывается отсюда. Хочется упасть на снег и целовать его от восторга, охватившего тебя при виде этого грандиозного многообразия природы и беспредельного величия ее... Увидев раз эту картину, нельзя забыть ее на всю жизнь» (56).
Мы привели эти выдержки, так как подобного художественного описания восхождения и ощущений на вершине Казбека нам не встречалось.
Увидевшись через несколько дней с Дзахо Гатуевым, на вопрос последнего: «Где ты был, Мироныч?», Киров ответил: «Да на Казбеке!»
Потом он поднимался в своих, говоря словами того же Гатуева, «скороходовских штиблетах» на вершину Эльбруса.
Своей работой, своими походами, своим отношением к людям Сергей Миронович покорил не только вершины Кавказа, но, и это главное, сердца горцев, которые любовно называли его «наш Кира». ...26 апреля 1912 г. в газете «Терек» появилась статья, посвященная Ленским событиям, впервые подписанная псевдонимом «Киров». С тех пор это имя стало одним из популярнейших и любимых в народе.
Среди многих событий, происходивших на рубеже XIX-XX столетий в России и ничем особо не значимых для миллионов жителей ее необъятных просторов, было одно, заслужившее тогда внимание горовосходителей.
Скромная учительница Владикавказской гимназии М. П. Преображенская 1 августа 1900 г. шестьдесят пять долгих и счастливых минут своей жизни обозревала белое безмолвие вершин с высоты царственного Казбека, дивилась панораме бесконечной стены грандиозного Кавказского хребта, любовалась очертаниями далеких городов, голубыми лентами рек, извивавшихся в зигзагах до лин, наблюдала за облаками, этими «вечными странниками» - неба, как называл их Лермонтов.
Первая из женщин, отважившаяся взойти на вершину Казбека, она посвятила лучшие годы своей жизни горовосхождениям, проложила новые пути среди скал и ущелий. Ее проводником в знаменательный для нее день был Исак Бузуртанов, уже трижды побывавший на «макушке» Казбека. Помощниками Исака были младший из братьев Абзи и Коте Пицхелаури (57).
Мария Павловна Преображенская приехала в 1895 г. из Петербурга во Владикавказ с одной целью: воочию увидеть воспетый Пушкиным и Лермонтовым, описанный Толстым и многими поэтами и писателями Кавказ.
Туристические походы по знаменитой Военно-Грузинской дороге, где каждый камень - сама история и легенда, являлись для Преображенской прекрасной школой познания Кавказа, этого нерукотворного музея первозданной природы, в котором можно поучиться каждому, кто хочет и любит читать книгу природы, умеет проникать в ее тайны и узнавать великий сказ о мироздании.
По свидетельству альпинистки, до нее на Казбеке побывали одиннадцать счастливчиков, а она была «двенадцатым экскурсантом, безнаказанно достигшим вершины» (58).
В очерке «Восхождение на Казбек», о котором мы уже упоминали, С. М. Киров писал: «До истекшего лета число бывших на вершине Казбека было настолько ограничено, что их знали наперечет. Имена их произносились с каким-то благоговением, им приписывалась невероятная смелость и неустрашимость, их окружали ореолом геройства» (59).
Скромная, хрупкая на вид, но сильная духом русская женщина, в свои тридцать семь дерзнувшая нарушить покой исполинского гиганта, на что редко решались даже представители сильной половины рода человеческого, была в списках этих отважных, почти легендарных людей. Скоро ее, и не без основания, стали называть «казбекисткой».
В августе 1902 г. Мария Павловна в сопровождении Яни Бузуртанова, ставшего в дальнейшем ее постоянным спутником в походах по горам и ущельям, вновь поднялась на вершину Казбека. Здесь она впервые установила термометр для наблюдения за температурным Режимом на вершине.
Благодаря усилиям Преображенской путь к Казбеку по Девдоракскому леднику, начинавшийся от моста у аула Гвилети, стал одним из самых популярных. Под ее руководством на одном из труднопреодолеваемых склонов была проложена более пологая тропа. Как на современных асфальтированных улицах, Мария Павловна масляной краской произвела здесь разметку со стрелочными указателями. Эту тропу впоследствии окрестили ее именем. Тропа пролегала у впадины крутого Барт-Корта, ниже I и II Волгишек, на высоте 3480 метров.
По заданию горного общества в 1903 г. она вместе с братьями Бузуртановыми занимается сооружением хижины-приюта у склона Барт-Корт (60).
Стараниями фон Мекка домик вошел в историю под названием Ермоловской хижины. Так он был назван в честь «почетного попечителя» - Алексея Сергеевича Ермолова, министра земледелия и государственных имуществ. Он курировал Горное общество, причисленное к министерству по горному департаменту.
Председатель Горного общества фон Мекк попросил статс-секретаря Ермолова дать согласие на присвоение домику его имени. Хижина была построена на членские взносы общества. На ее строительство из государственной казны Ермолов не ассигновал ни одной копейки, не говоря уже о вкладе из собственного кармана. Тем не менее, он «милостиво соизволил» дать согласие.
При перемене погоды, что часто случается в горах, приют этот давал возможность укрыться от непогоды и отдохнуть. При необходимости, здесь можно было переночевать и рано утром со свежими силами начать восхождение на вершину уже с высотного трамплина, намного облегчавшего путь к достижению цели.
Надо отметить, что царское правительство вообще не оказывало помощи в развитии туризма и спорта в стране. Энтузиасты занимались им на свой страх и риск и конечно за свой счет.
Характерно, что М. П. Преображенской приходилось брать фотоаппарат напрокат с условием отдачи за его использование негативов, что сулило владельцу аппарата значительные барыши за счет продажи невиданных тогда фотооткрыток.
Больше того, местные полицейские власти в покорителях горных вершин видели «возмутителей спокойствия». И иным из альпинистов приходилось давать объяснение о причине, побудившей их совершить такой «проступок».
В последующие годы (1910-1912) Мария Павловна с Яни Бузуртановым вновь поднималась на вершину Казбека. Бывал с ними и проводник Гаха Циклаури из Хеви. Преображенская ведет здесь наблюдение за движением ледников, производит метеорологические наблюдения, снимает показания термометра. Ее спутниками в этих «вылазках», как она писала, были и уже упоминавшиеся А. Духовской, Б. Далгат и художник М. Галкин.
Важное научное и практическое значение для изучения температурного режима на Казбеке имело установление на его вершине метеорологической будки. Это знаменательное для своего времени событие - сооружение высокогорного стационарного метеопункта - произошло 6 августа 1912 г. Под руководством Марии Павловны и Яни Бузуртанова, которого она величала главным своим «распорядителем и переводчиком», Гаха Циклаури и шестнадцать горцев поднялись на вершину Казбека с деталями разборной будки (61).
Сильный мороз и ветер осложнил работы, а шестеро из шестнадцати, когда один из них при порыве ветра упал, не выдержали испытания и спустились вниз.
Воодушевленные примером Марии Павловны и Яни Цоголовича, горцы в течение пяти с половиной часов трудились над сборкой и установкой будки. Несмотря на все трудности, она была собрана и водружена на намеченное место и прочно закреплена металлическими канатами. Примечательно, что именно на том месте, где Преображенская установила будку, в наши дни круглый год функционирует высокогорная метеорологическая станция.
А в августе следующего года альпинистка вместе с Я. И. Фроловым и Я. Ц. Бузуртановым на вершине Казбека наблюдала редчайшее явление. Там в их присутствии разразилась сильная гроза с молниями и раскатами грома. Тут они впервые в жизни увидели Броккенские видения (62).
В предвоенные годы (1902-1914) Преображенская совершила семь восхождений на Казбек, произвела вместе с Яни Бузуртановым обследование долины Охкара-хи (Кистинки. - Ш. Д.). В те же годы она совершает туристический поход вокруг Казбека и путешествие по Кавказу, пройдя в общей сложности свыше 340 верст (63).
Одновременно она публикует в научных журналах статьи, занимается пропагандой альпинизма и туризма.
В 1920 г., после окончания гражданской войны на Тереке, М. П. Преображенская отметила двадцатилетие своей альпинистской деятельности новым восхождением, новым свиданием со своим любимцем Казбеком (64). Это восхождение стало первым восхождением в молодой Советской стране. Оно послужило началом возрождения отечественного альпинизма на Кавказе и в стране в новых исторических условиях.
За всю историю альпинизма ни одной женщине, по свидетельству доступных нам источников, не удалось повторить подвиг мужественной альпинистки, поднявшейся девять раз на вершину Казбека в годы не первой молодости.
В августе 1923 г. под руководством профессора Н. Г. Николадзе группа грузинских спортсменов совершила восхождение на Казбек по маршруту, проложенному Преображенской, положив начало массовому движению советских альпинистов (65).
Так Кавказ стал школой спортивного мастерства в нашей стране, открыв новую яркую страницу в истории мужественного спорта.
Вскоре и восхождения на Эльбрус стали пользоваться огромной популярностью, а вершины Центрального Кавказа превратились в центр альпинизма, где были созданы все неообходимые условия для развития этого массового спорта смелых и отважных людей.
Уже в преклонном возрасте Мария Павловна вернулась к профессии своей молодости и стала преподавателем в Горском педагогическом институте во Владикавказе. Здесь молодежь готовилась нести свет знаний в родные аулы. Одновременно она вела научную работу в музее Северо-Кавказского института краеведения.
Неутомимая альпинистка часто встречалась с учащимися школ, студентами, красноармейцами, выступала в рабочих клубах. М. П. Преображенская внесла большой вклад в развитие туризма и альпинизма в крае. Она была и консультантом первого туристского кинофильма «Десять дней в горах».
Навсегда полюбив горный край, Мария Павловна приобрела много друзей и преданных делу помощников среди горцев, о которых отзывалась с большой теплотой и сама платила им взаимностью за их радушное гостеприимство и дружбу.
Высшей похвалой в ее адрес звучали слова простодушного и сдержанного, как это свойственно горцам, Мусы Бузуртанова: «Я не знал, что ты ходишь как настоящий мужчина!» (66).
Как установлено исследователями, приоритет первовосхождения на вершину горы Броккен, находящейся в центре Европы, принадлежит нашему соотечественнику, выдающемуся государственному деятелю и полководцу, одному из крупнейших реформаторов старой России - Петру I. А приоритет покорения высочайшей горной вершины Европы принадлежит не Жаку Бальме, а жителю аула Гвилети Иосифу Бузуртанову, который взошел на Казбек раньше, чем Бальма на Монблан.
Чтобы оценить подвиг И. Бузуртанова, надо вспомнить и о том, что Казбек на Кавказе значительно выше, чем Монблан в Альпах. К тому же Монблан был и остается более доступным, чем Казбек.
Не случайно также и то, что Кавказское Горное общество еще в 1904 г. в своих публикациях списков русских и иностранных первовосходителей на Казбек первым назвало фамилию Бузуртанова.
Автор исследования истории покорения Казбека А. Титов еще в 30-е тт. высказал мнение о том, что Иосиф Бу-зуртанов — предшественник Жака Бальма (67).
Следует отметить, что большинство топонимов и гидронимов на отрогах Казбека, в частности и такие общеизвестные, как Арч-Корт, Чач-Корт, Цоар-Корт, Барт-Корт, Вольгишка I, Вольгишка II, осыпь Шалал, речки Кабахи, Чачхи, Амилишке, Синче Амилишке и многие другие, сохранившиеся до наших дней, объясняются только с помощью ингушского языка. А ведь хорошо известно, что топонимика, этот «язык земли», свидетельство неоспоримое.
Сказанное само по себе также говорит о большом вкладе горцев Кавказа в освоение вершин этого региона. Династия Бузуртановых, Килар Хаширов, Ахия Соттаев, Гаха Циклаури, Ягор Казаликашвили, Тепсарико Царахов, армянский просветитель Хачатур Абовян, доцент Я. И. Фролов, учительница М. П. Преображенская, топограф А. В. Пастухов, пламенный революционер С. М. Киров были пионерами высокогорного спорта на Кавказе.
Исторические факты и документы свидетельствуют вполне убедительно о том, что задолго до появления иностранных альпинистов в России горные вершины Кавказа были покорены местными горцами и русскими горовосходителями.
Шукри Дахкильгов
Примечания:
1. Правда. 1982. 4 мая.
2. БСЭ. М., 1926. Т. П. С. 323, 324; Ротатаев П. С. К вершинам.
3. Пименова Э. Горы и их победители. История восхождений на горные вершины. М., 1915. С. 46, 47.
4. Рототаев П. С. Указ. соч. С. 26, 27.
5. Максимов П. Кавказ без романтики. Северный Кавказ, 1931. С. 205.
6. Грове. Холодный Кавказ. СПб, 1879. С. 167.
7. Там же. С. 174.
8. Гарданов В. К. Гостеприимство, куначество и патронат у адыгов. СЭ, 1984. № 1. С. 36.
9. ЕРГО. М., 1901. Т. 1. С. 99.
10. Асланишвили И. Альпинизм в Грузии. Тбилиси, 1935. С, 16, 17.
11. Там же.
12. Николай Тихонов. Тайна пещеры Бетлеми // Огонек. 1948. № 16. С. 21, 22.
13. Царевич Иоанн. Калмасоба или хождение по сбору / Пер. с грузинского, введение и комментарии В. Дондуа. Тбилиси, 1945. С.235.
14. Асланишвили И. Указ. соч. С. 25.
15. Титов А. Казбек. М., 1938. С. 132.
16. Вахушти Багратиони. География Грузии // ИКРГО. Тифлис, 1804. Т. 5. Вып. 24. С. 235.
17. Там же.
18. Там же. С. 107.
19. Там же.
20. Там же. С. 106.
21. Там же. С. 235.
22. Краснов А. И. Указ. соч. С. 106.
23. Архив Пятигорского музея краеведения, ф. 6, ед. хр. 14, 14-а.
24. ВисковатовА. С Казбека. РВ. Т. 60. № 12. С. 416.
25. Сборник сведений о завалах, упавших с горы Казбек с 1776 по 1878 гг. на Военно-Грузинскую дорогу. Тифлис, 1884. С. 23.
26. Русское слово. СПб., 1859. № 7. С. 73.
27. РВ. Т. 60, № 12. С. 407.
28. Там же. С. 416.
29. АКАК. Тифлис. 1864. Т. I. С. 534.
30. Ежегодник РГО. М., 1903. Т. 3. С. 156.
31. Титов А. Указ. соч. С. 88, 89.
32. Анисимов С. От Казбека до Эльбруса. М., 1938.
С. 45.
33. Сипягин А. Краткий отчет восхождений на гору Казбек. Записки Крымского горного клуба. Одесса, 1901. № з, 4. С. 28, 29.
34. Байдаев М. К. Покорители вершин. Нальчик, 1974.
С. 7, 8.
35. Семеновский В. Горный туризм. Л., 1930. С. 59.
36. Байдаев М. К. Указ. соч. С. 7.
37. Там же. С. 7, 10, 11.
38. Краснов А. И. Указ. соч. С. 110.
39. Восхождение на Казбек г. Владимира Козьмина. Кавказ. 1873. № 95; Краснов А. И. Указ. соч. С. 110.
40. ЕРГО. 1904. Т. 4. С. 150, 151.
41. Там же.
42. ИКРГО. Т. 10. Вып. 1. С. 136-138.
43. Там же. С. 39.
44. К седовласым вершинам Кавказа: Сборник. Ставрополь, 1962. С.30.
45. Ежегодник советского альпинизма, М., 1949. С. 391.
46. Первовосхождения в верховьях Теберды // ЕРГО. М., 1906. Т 4. С. 32.
47. ИКОРГО. Тифлис, 1917. Т. 25. № 1. С. 1; Титов А. Указ. соч. С. 104.
48. Там же. С. 2, 48.
49. Гаустов И. Альпинист-исследователь. К седовласым вершинам Кавказа. Ставрополь, 1962. С. 37.
50. Кубанский край. 1913. 11 нояб.
51. Киров С. М. Избранные статьи и речи, М., 1957. С. 20.
52. Синельников С. Киров. М., 1964. С. 125.
53. Архив музея С. М. Кирова и Г. К. Орджоникидзе. ЦГАСО-А, ф. 1, оп. 2, д. I; on. 1, д. 5; оп. 1, д. 6; Синельников, Указ. соч. С. 126.
54. Терек. 1910, 2 сент. № 3815.
55. Восхождение на Казбек. Терек. 1910, 2 сент.
58. Там же.
57. Земледелие. М., 1912. Кн. 1, 2. С. 217; ИРГО. Т. 37. Вып. 1. С. 70-77.
58. Земледелие. Указ. соч. С. 211; Горский вестник. Владикавказ, 1924. Вып. 2. С. 101.
59. Терек. 1910, 2 сент.
60. Титов А. Указ. соч. С. 102, 103.
61. ИКОРГО. Т. 21. Вып. 3. С. 285.
62. Фролов Я. Гроза на вершине Казбека // К седовласым вершинам... С. 4.
63. Преображенская М. 340 верст пешком по Кавказу / / ЕКГО. № 1. Пятигорск, 1904; Она же. Вокруг Казбека. ЕРГО. М., 1904. Т. 2. С. 56, 57.
64. К вершинам советской земли: Сб., посвященный 25-летию советского альпинизма. М., 1949. С. 170; Ежегодник советского альпинизма. М., 1950. С. 359; Горский вестник. 1924. № 2. С. 103; Титов А. Указ. соч. G. 105,
65. Ротатаев П. С, Указ. соч. С. 3, 4.
66. В. и Е. Зарины. Отважная русская исследовательница Казбека // Ежегодник советского альпинизма. Год 1950. М., 1.950. С. 359.
67. Титов А. Указ. соч. С. 90-92.
http://www.targim.ru/
