Что тут можно сказать? Можно сказать то, что весенние страсти по экзотическим сумчатым грибам как-то сами собой поутихли, а наступившее вдруг лето как-то еще не позволило осознать себя состоявшимся. Можно сказать, что времени стало еще меньше, а тот же сад требует всё больше ухода – сныть уже по плечо, молодые борщевики под силу лишь топору, а сосед-пасечник требует срочно помочь ему поймать какой-то дикий рой. Многое можно говорить, только ну их всех к чертям, лучше уж грибов посмотреть.
В саду, под пологом цветущей сныти, обнаружилась дружная семья луговых опят – все как на подбор насквозь червивые, смалу до велика. Красивый гриб луговой опенок, красивый и вкусный. А значит, и конкуренция большая.
Черный липовый лес уже ожил, задышал размашистыми листьями. Даже дубы, охраняющие на границе с полем эту древесную банду, выпустили маленькие листочки и всерьез намерены посрамить самое время, которое давно к ним присматривается. Под дубами же, робко прячась в мелкой кружевной траве, уже виднеются свежие коллибии древолюбивые (Collybia dryophilla). Пусть у них и немного шансов заинтриговать коллекционера или обрадовать заготовителя, как элемент пейзажа маленькие «денежки» способны выдержать самую строгую критику.
На пнях кое-где встречаются совершенно загадочные для меня грибы, пик плодоношения которых приходится на середину мая. Крупные, зонтиковидные, с белесой, довольно неряшливой, словно изрубленной по краям шляпкой и очень широкими, но частыми пластинками. То ли невиданная гигантская мицена, то ли вообще что-то, науке в моем лице совершенно неподвластное. Даже сфотографировать как следует не получается – то света нет, то место неудачное, то экземпляр нехарактерный.
Более удивительно, что с миценами-гигантами охотно делят гнилые хоромы и летние опята – столь же перезрелые и лишенные всякого товарного вида. Кажется, слой уже прошел. Еще удивительней, что за всё время бездумных прогулок по лесу перед моими глазами так и не промелькнули характерные оранжевые наросты-наплывы серно-желтого трутовика. Хотя, честно говоря, искал.
Впрочем, выискивать грибы в тяжелом липовом лесу, пронизанному старыми, крепко спящими грибницами, охотников мало. Подрастает новый лес – на бывшем поле к солнцу тянутся березы, азартно топорщатся ольхи, а кое-где в битву за свет включаются и елочки, и даже сосны с лиственницами, которым, казалось бы, взяться в этих краях и вовсе неоткуда. В этом дендропарке уже завелась и окрепла хорошая подберезовиковая грибница, по сезону бывает немало сыроежек и – что более приятно – белых волнушек. Вот и сейчас первый подберезовик сезона нашелся именно здесь.
Развить успех не удалось. Буквально в десяти шагах впереди дорогу весело перебежали три полосатых поросенка, а справа в березовых дебрях шумно заворочался кто-то очень большой. Шаблонно рассудив, что кто там его знает, что у свиньи на уме, я свернул поиски и засобирался обратно. И долго еще слушал от местного пчеловода, так и не поймавшего шальной рой, что в соседнем Веневе, прямо в черте города, собирают подберезовики, подосиновики и сыроежки, а здесь, как обычно, ничего нет…
Ничего нет, а всё равно хорошо. А грибы вырастут, что им еще остается.
Игорь Лебединский, 02.06.2005
