Жизнь – явление непростое. Однозначные оценки делают нас посмешищем; ожидания превращаются в жестокие ловушки. Так вот и я: целую неделю отслеживал погоду по Тульской области, через день видел обнадеживающую тучу с характерными капельками, и мысленно умножал количество черных груздей, приподнимающих подстилку, на неопределенный, но очень приятный коэффициент.

Жизнь внесла коррективы. Для тех, кто всерьез относится к своим ожиданиям, жизнь всегда вносит коррективы. Уже на подъездах к «родной деревне» я испытал мрачную уверенность в том, что дождей здесь так и не было. Ни вчера, ни на прошлой неделе, ни в течение всего последнего месяца. Нет дождей – нет и грибов. Здесь с этим очень строго, нет – значит, нет вообще. Даже черного груздя, которому, по причине дружбы с влагозапасливой березой, не очень-то важны дожди.

Что делать? Ходил по лесу, пинал гнилые пни, грозил кулаком небу и солнцу. Казалось, что вот-вот будет побит своеобразный рекорд, из числа «непоставленных»: ни одного гриба в целом лесу в начале сентября. Кроме, разумеется, многовековых трутовиков на массивных дубовых развалинах. И маленького-маленького ложнодождевичка обыкновенного. Превосходная добыча, что и говорить.

С такими вот невеселыми мыслями я отправился домой, обидевшись и на лес, и на погоду, и на бытие в целом. Единственное, что вызывало хоть какое-то подобие энтузиазма – это сросток любопытных буроспоровых грибов (Psathyrella?) в колодце, прямо у воды. Снял, слазил (не без труда), сорвал, снял еще раз. Хоть что-то, хотя и не поймешь, что.

Утром меня у самого порога ждал новорожденный навозник складчатый. Это было похоже на подачку. Не обращая внимания на крошечную шляпку, я собрался и двинулся в лес, хотя надежд, конечно, не было никаких и ни на что.

Поначалу предчувствия принимали оправдательный поворот. Там, где в нормальное время должны быть тысячи никому не нужных, предельно свободно себя ощущающих белых волнушек (или грибов, похожих на белые волнушки – тема ждет своего исследователя), я нашел едва ли десяток крупных, пересохших экземпляров Lactarius pubescens. Плодоносят они, похоже, через год, и значит, в следующем году ждать и вовсе нечего. «Такое вот хреновое лето.»

Без особых сожалений покинув молодой березняк, я устремился в старый, захламленный и в обычное время довольно сырой липово-дубовый лес. Туда, откуда днем раньше начал знакомство с «грибной ситуацией». И сразу стало ясно: грибов полно, просто искал не там и не то.

Каждый пень, каждое замшелое поваленное дерево жили своей богатой внутренней жизнью. Кругом кустились пучки аккуратных серых мицен, любого размера, формы и возраста. Кажется, Mycena inclinata – почему вчера не видел? Непонятно. Кое-где попадались деревья, редко, но ровно поросшие какой-то незнакомой мне миценой практически белого цвета. Наконец, крупная Mycena galericulata, населяющая основания многочисленных пней, уже почти сошла, но была всё так же узнаваема.

Не менее узнаваемы были и довольно юные ростки чешуйчатки ольховой (Pholiota alnicola). Изумительно чистый лимонно-желтый оттенок шляпки, увы, не передается выразительными средствами любительской цифровой фотографии. Снова – уже в который раз – обнаружил на гниющем стволе липы какую-то сомнительную чешуйчатку, для ворсистой (P. Squarrosa) слишком крупную и «лысую», для золотистой – слишком «не на месте». Или – правда P. aurivellus, чешуйчатка золотистая? Вопросов больше, чем ответов. Стыдно дожить до 32 лет, да так ничего и не понимать в чешуйчатках.

Тревожно скрипели старые липы, повсюду сновали назойливые лосиные мухи, а каждый пень таил в себе загадку. Здесь – поразительно красивая семейка летних опят, там – а еще и вон там, и тут, и везде, на каждом пне – россыпи крошечных опят осенних. (Так и не разобрался, что это у нас – Armillaria mellea, galica или, прости-господи, bulbosa…) Любопытно – опята видны исключительно на пнях, уходящих корнями в почву, и никогда – на вывороченных стволах, рядом с миценами и чешуйчатками. Видимо, даже гнилые пни тянут, тянут остатками корневой своей системы почвенную влагу.

Впрочем, всё это – будни. Праздник случился позже. Два года назад я нашел на одном приметном, не очень отдаленном пне пресловутый гриб-баран, Grifola frondosa (да, я знаю, что грибами-баранами называют сразу несколько видов, друг на друга не очень и похожими, но этот тоже подходит). Но пока я ходил за фотоаппаратом (получилось почему-то целый день), меня опередили. Это я, разумеется, запомнил. Всякий раз, заходя в лес, я инспектировал многообещающий пень, но в прошлом году ровным счетом ничего от него не добился, кроме зарослей каких-то мицен и целого куста ложноопенка кирпично-красного. Однако бдительности я не терял, и лес наградил меня за проявленное упорство.

Знакомый пень, прекрасно просматриваемый с нахоженной тропинки, был неузнаваем. Фактически, его вообще не было видно за двумя прекрасными, массивными и развесистыми грибами-баранами. Это, конечно, праздник, и отсутствие черных груздей на таком фоне как-то не очень расстраивало. Груздей много, баран один.

Даже резать его не стал. Сделав бессмысленно больше количество снимков, я долго еще бродил вокруг пня-героя, «застенчиво пальцы ломая», но срезать баранов так и не решился. И пусть у них совсем немного шансов дожить до зрелости. Это буду «не я», и уже хорошо.

В общем, таким вот удивительным образом завершился поход, поначалу не предвещавший ничего, кроме предсказуемого разочарования. Мораль отсюда выводить никакую не буду – какой смысл?

Игорь Лебединский, 04.09.2005