«Много грибов» - понятие крайне субъективное. И дело тут даже не в арифметике – очевидно, что профессиональному заготовителю откуда-то с Вятки (так и восстает этот грибной профессионал – гармошкой сапоги до пояса, куртка-дождевик, настороженный взгляд из-под кустистых бровей, неожиданный, порой пугающий, юмор) все наши количественные подвиги будут в лучшем случае непонятны. Дело в том, что считать грибами. Что вообще считать.
У нас в Бобровке говорят про много грибов, когда берут ведра и отправляются за опятами. Про очень много грибов говорят, когда опята приходят в огород, начинают водить хороводы вокруг участка. Еще оценку «много» ставят иногда подберезовикам, где-то через два года на третий. Тогда к нам в поле, зарастающее молодой березой, приезжают посторонние машины, и долго потом ветер кружит замусоленные обрывки пактов из-под семечек «от бабы Нюры». От себя могу добавить и чудовищные урожаи розовой лаковицы (зачем?), и массовый выход красного мухомора и триумфального паутинника, как в прошлом году. Но, если серьезно, кому это интересно?
Вчера я узнал, а точнее, вспомнил, что такое по-настоящему «много грибов». На даче в Московской области, около Наро-фоминска. В исхоженном, замусоренном лесу рядом с огромным дачным поселком. В лесу, где даже несмотря на огромное количество праздно гуляющей публики, местные продолжают пасти стада козлов. Да, в этом лесу были грибы. Очень разные, пусть и всех, в общем-то, понемногу. Да и зачем много одинаковых? Лучше уж много разных.
Впрочем, некоторых одинаковых тоже, прямо скажем, хватало. Повсюду вокруг елок росла крупная энтолома, которую я раньше определял как Entoloma lividoalbum, а теперь даже и не знаю. Никогда в жизни не видел столько энтолом в один день, и надеюсь почему-то, что теперь нескоро увижу.
А лисички? А сколько было лиcичек? Пускай и маленькие, но мы же тут, в самом деле, не гастрономы! Лисички были совсем не те, к каким я привык – были они не белые массивные, а тонкие и желтые. А еще были какие-то вертикальные тонкие и желтые грибы, раздвоенные на конце. Как будто подземная змея, принюхиваясь, высунула жало.
Рогатиковидные грибы, в которых я и раньше-то не разбирался, а сейчас, привыкнув к обедненной микофауне Тульской области, и вовсе забыл, показали себя еще раз – серовато-коричневой «грибной лапшой». Сыроежки показали себя целым мешком круглых, крепких, оптимистичных сине-зеленых грибов. Мухоморы отличились серо-розовым. Мицены были, в том числе, и чисты. Летние опята привычно прятались за комарами, как некоторые находчивые крабы за актиниями, на старых дубах и липах высились невообразимо огромные серно-желтые трутовики, а на поваленных еловых стволах белели нежные маленькие крепидоты, слишком неразличимые для съемок. И это я ни слова еще не сказал о различных плютеях и коллибиях, о шампиньонах и агроцибах. А о ворончатой говорушке, которая стратегически торчала то там, то здесь, напоминая о системах ПВО, которых некогда так много было в подмосковных лесах (и о которых то и дело напоминают ржавые рельсы и заросшие березой ангары), о ней надо не говорить, но петь. Нашелся даже млечник, пусть даже и неедкий. Много, очень много грибов, и все такие разные!
Вспомнил, как выглядит подосиновик – это такой красный шарик на бело-серой толстой ноге. Подберезовик забыться, конечно, не успел, но напоминание в виде десятка крепких молодых грибов не показалось неуместным. Перечные же грибы были традиционно мелкими и непривлекательными для местных энтузиастов грибного дела.
А в конце похода я нашел белый гриб. Большой, прекрасный белый гриб! Ни на секунду не переставая чувствовать себя человеком, который только что впервые в сезоне нашел настоящий белый гриб, я сорвал его и удалил нескольких слизней. "Пока, неудачники!" - издевательски сказал я, сбрасывая беспозвоночных в траву.
Так просто почувствовать себя победителем.
Игорь Лебединский, 13.07.2008
