Малый Кундыш – речка мелкая, летом в любом месте можно перейти в брод. Но все же встречаются еще в редких неглубоких омутах окуньки, щурята, подъязки, стремительно проносятся в быстрых струях ельцы, а на перекатах снуют у дна пескари.

Как все реки средний полосы России, Малый Кундыш извилист. Вода жмется то к одному берегу, то к другому, подмывая и обрывая их и оставляя на противоположной стороне песчаные косы, зарастающие светло-зелеными лопухами. Местами река прокладывает новое русло, образуя старицы.

Рыболовов на этой речке мало. Летом еще бродят по ее берегам, а осенью уж редко кого встретишь, разве что двоих троих местных пенсионеров. Вот тогда – то и беру я отпуск и приезжаю в небольшой поселок на берегу Малого Кундыша, рядом с железной и автомобильной дорогами на Казань. Иду на реку и старицы, где под шум ветра и дождя просиживаю долгие часы в ожидании клева.

Как-то раз мы с Николаем, сторожем лагеря для летнего отдыха детей, обошли все испытанные места и не нашли пескарей. Николая особенно злило, что пескари, которых всегда было полным-полно, сегодня серьезно подрывают авторитет перед «москвичом», как он назвал меня. Ведь кому еще, как не сторожу лагеря, расположенного у самого берега речки, знать, где ловить рыбу. И вот – на тебе – такой конфуз.

- Неужели совсем ушли? – бормочет обескураженный Николай. – Вроде бы не время еще.
- А что, прейдет время уйдут?
- Как заморозки начнутся, ни одного не найдешь. Куда деваются, ни кто не знает.

После долгих хождений вверх и вниз по реке мы возвращаемся, как говорится, в исходное положение – к тому же лагерю. Пляж здесь «с грибками» и скамейками безлюден. Берега здесь широко расступилась, и река тихо течет по песчаному руслу. А чуть выше - сужение и быстрина с глубиной примерно в метр. Я снимаю с плеч вещмешок, достаю банку с червями, налаживаю удочку.

- Бесполезно, - говорит Николай. – Тут пескарей не когда не было.

И все же я забрасываю удочку – во всю длину лески. Маленький, толщиной с карандаш, пробковый поплавок сносит быстрым течением. Но спокойно он проплывет не долго, два раза окунается и едет в сторону, легкая подсечка – и жирный толстый пескарь у меня в руках.

- Случайный, - комментирует Николай, недоверчиво глядя, как я снимаю с крючка и опускаю целлофановый мешочек с водой.
Между тем я выуживаю второго пескаря, третьего. Сомнений больше нет – обнаружена хорошая стайка. Мой товарищ проворно разматывает свою удочку.
- Мы искали по всей реке, - говорит он, - а они сидели под боком, чуть в мою сторожку не заплыли.

На этой быстрине рядом с пляжем мы наловили живцов-пескарей.

Чтобы узнать реку, надо обследовать омуты. А их вблизи дачного поселка не так-то много, да и мелкие все. Однако чем дальше поднимался в своих исканиях я удалялся от поселка, тем лучше клевала рыба. Ранним утром я закинул удочку в омуте, до которого пришлось идти ускоренным шагом около часа. Место радовало укромность и защищенностью от ветра. Омут был на закруглении реки и примыкал к обрыву. Выше тянулся склон холма, поросшего редкими соснами и березами. Здесь было несравненно глубже, чем в других обследованных мною местах. Вода обходила громадный черный пень с растопыренными корнями, неспешно закручивалась и прибавила к берегу опавшие листья и ряску. Между урезом воды и обрывом оставалась небольшая полоска отмели, на которой можно было удобно разместиться, сесть и даже прилечь.

Рассветало медленно. Над лесом проплывали низкие лохматые тучи. Ветер шумел в вершинах деревьев, гнал желтые листья, рябил воду в реке. Вот-вот мог пойти холодный и долгий дождь. Но под обрывом, в излучине, где я сидел, было тихо и сравнительно тепло. На глаз, определив спуск лески, нацепил на крючок пескаря и забросил на самую середину омута. Удилище воткнул комлем прямо в берег. Поплавок сразу же начал подрагивать и поворачиваться то в одну, то в другую сторону – это живец сигнализировал о том, что жив и бодр и ищет укрытие на дне.

Принялся готовить вторую удочку, которую собирался испытать на червя. Однако успел лишь состыковать звенья удилища и размотать леску, как поплавок первой удочки резко задергался и тут же стал погружаться. Раздумывать нечего, надо подсекать. Делаю удилищем резкий рывок и чувствую на леске непривычную тяжесть. Рыба сразу же кидается вверх по течению, в тот край омута, где распростерся на половину занесенный песком пень – выворотень. Ну, уж нет! Только пусти туда – все пропало.

Пригибаю удилище, вынуждаю рыбу сделать по омуту полукруг и с разгона вывожу на отлогую полоску берега. На песке заплясал окунь, да не простой, а «лапоть», как говорят бывалые рыболовы, когда хотят подчеркнуть значительные размеры рыбины.

Насаживаю на крючок нового пескаря. И опять мелко подрагивает и поворачивается из стороны в сторону поплавок. Но проходят минуты, десятки минут, а клева нет. На вторую удочку, наживленную червями, попадает пара небольших окуньков. По тому берегу идет охотник. Он маскхалате и резиновых сапогах. В руке – двустволка.

- Клюет? – весело кричит он, садясь на песок и закуривая.
- Слабовато. Поймал вот одного хорошего окуня.
- Погода портится, вот в чем дело. А место, где сидишь, хорошие. На прошлой недели я тут килограммовую щуку на блесну поймал.
- Ну, а как охота? – Спрашиваю я.
- Нечего нет. Подкрадывался в одном месте к уткам - не подпустили на выстрел. Потом медведя увидел – к реке он вышел. Пить, наверное, захотел.
- Не может быть! – вырвалось у меня.
- Почему не может? Живет тут один, его часто видят грибники. Смирный, людей не трогает. Ну конечно я не стал дожидаться, когда он меня заметит, по-военному говоря, отступил без боя. Да ты не бойся, отсюда до того места, где я его видел, километров пять будет, не меньше. Сюда он не пойдет, тут железная дорога близко, да и поселок.

Охотник докурил сигарету, встал и зашагал дальше по берегу реки. А мне почему-то расхотелось сидеть в этом тихом, уютном месте и ждать, когда еще заклюет «лапоть».