Поехали мы как-то с Сергеем на Лещовые озера. Это мы их так сами назвали. Потому, что в них лещей много. Официального наименования эти озера не имеют. Как рядом расположенная деревня называется, так каждое их них и зовут. Впрочем, какие названия могут иметь бывшие гравийные карьеры? В основном, почти все такие водоемы остаются безымянными.
Озера эти маленькими не назовешь. Да и глубина в них солидная. Рыба в них разная водится. Окуня и щуки там много. Судака немало. Есть карп, карась и голавль, так как вода в озерах проточная. Излишки ее в речку Стрый стекает. Изредка здесь попадается линек. Но настолько редко, что поймать его – настоящее чудо и большой праздник. Но больше всего в озерах лещей и плотвы. Именно за ними едут сюда рыбаки. И летом, и осенью, и зимой едут. Но рыба в этих озер очень уж привередливая. Ловится она, в основном, только на хорошо прикормленных местах. Там, где она уже давно привыкла находить оставленный ей рыболовами корм. Вот именно на таком месте мы и стали ловить. Рыбачили вместе, так Сергей к тому времени леща на удочку еще не ловил. Да и не так скучно, если рядом хороший товарищ сидит. Места-то на двоих хватает.
У меня тогда было четыре удочки, а Сергея только две. Чтобы уровнять наши шансы, я отдал ему одну из своих удочек. Не самую лучшую, конечно. Кто же сам себе враг?
Так и ловили. Утро было тихое, без ветра. Рыба ходила. Это можно было определить по характерным лещовым воздушным дорожкам, которыми определялось направление перемещения рыбы в поисках корма. Невдолге один из моих поплавков, раз-другой вздрогнув, улегся на воду, после чего первый подлещик оказался в моем садке. За ним – второй, третий...
У Сергея рыба почему-то не клевала. Поплавки наши почти рядом стоят. Снасти одинаковые. А меня клюет, а у него ни намека на поклевку. Иногда так бывает. Но ведь не все рыбаки, особенно неопытные, об этом знают.
Не менее получаса мы так рыбачили. Сергей сначала крепился. Но потом не выдержал.
- Пойду-ка я, где-то червяка вырою. Может, на него быстрее пойдет...
На червя на этих озерах летом почти никто не ловил. Потому мы их с собой и не брали. И лещ, и плотва в эту пору года предпочитают растительные насадки – каши, перловку, хлеб. У нас тогда был хлеб, замешанный с вареным картофелем о хорошо размолотыми прожаренными семечками подсолнечника. Эту насадку я считаю универсальной для летней ловли белой рыбы. На нее и карп всегда хорошо берет, и карась от нее редко отказывается, и лещу с плотвой она очень нравится. Но Сергею это насадка почему-то впору не пошла. Отправился он червяков искать. А их и искать не надо. Залез в кусты, перепревшую листву отвернул, и бери, сколько хочешь.
Приходит мой Сергей, цепляет на крючок молодого выползка и забрасывает его в воду. Недолго и поплавок неподвижным был. Дернулся, прилег на воду, и поплыл в сторону, постепенно скрываясь под водой. Сергей своевременно его подсекСергій, и медленно-медленно вывел на поверхность воды довольно приличного подлещика. С полкило в нем было. Ему бы тащить его так же к берегу, к подсаку, но что-то явно заклинило у него в голове и он умудрился все испортить.
В то же время клюнуло и у меня. Я был занят вываживанием рыбы, и на действия друга внимания не обращал. Вдруг слышу его голос:
- Пусти! Пусти мою удочку! Не держи ее!..
Я не сразу и понял, что к чему. Вытащив своего подлещика и отпустив его в садок, оглянулся на Сергея. Описать зрелище, которое предстало перед моими глазами, довольно сложно. Это надо было увидеть. Дело в том, что мы сидели на небольшом мысе, под крутым берегом. А Сергей почему-то решил вытащить свою рыбу не так, как это делают все рыбаки. Он решил соригинальничать. Опустив свое удилище к воде, зафиксировав его руками в горизонтальном положении, он, перебирая руками, хотел таким образом добраться до лески и уже за нее вытащить свою добычу на берег. Таким образом, удилище его уперлось в крутой берег, который, конечно же, и не собирался пускать его дальше. А мой рыбачек почему-то подумал, что это я, шутя, удерживаю его удилище и не даю ему возможности вытащить самого большого за это утро подлещика.
Пока я оценивал ситуация, соображая, каким образом исправить ситуацию и помочь вытащить рыбу, лещ, не выдержав такого неуважения к его скромной персонен, спокойно сошел с крючка и поплыл себе к своим товарищам, чтобы рассказать им о двух чудаках на берегу озера. И о новом способе рыбной ловли, придуманном этими чудаками…
Сергей потом и сам смеялся над своим поступком. Но подлещик-то был утрачен. Неплохой, скажу я вам, подлещик.
Немного обескураженный неудачей, Сергей снова побежал искать червей. Ведь на них, оказывается, клюет более крупная рыба. А ему хотелось поймать именно большую рыбу. Ну, хотя бы, чуть больше, чем у меня.
Я к тому времени уже пяток подлещиков имел. Еще и плотвичек несколько штук. А у Сергея садок был пустым.
А на червя ему снова клюнуло. Как и в первый раз, подлещик был гораздо крупнее моим. Этого он уже тащил по всем правилам.
- Вот как ловить надо! – стал подначивать меня Сергей, вытащив второго подлещика. – Забери свою удочку! Она мне только мешает. Мне и своих достаточно.
На то я ему ничего не сказал. Не хочешь, так и не надо. Навязываться не будем. Я ведь могу ее и сам забросить.
Забросил ее чуть в сторону, нацепив на крючок большой кусок хлеба. Чтобы и мне подлещик посолиднее попался. Эта удочка была значительно короче других. Ее поплавок стал на воде на метр ближе к берегу, чем у других удочек. Сергей это увидел, и говорит мне:
- Зачем ты такую плохую удочку в такое хорошее место забросил? Она же тебе только мешать будет.
А моя удочка, словно услышала столь непочтительные о ней слова, как поплавок, вдруг нырнула под воду и тут же исчезла в таинственной глубине. Словно ее и не было...
Мы аж со стульчиков своих повскакивали от неожиданности. Друг на друга с удивлением смотрим, явно не веря очевидному. Ведь удочка только что здесь была! Была и... пропала. Будто ее корова языком слизала. Вернее, не корова, а рыба...
Только секунд через двадцать вынырнула моя удочка метрах в тридцати от берега. Сразу же и карп перед ней из воды выскочил. Ничего себе карпик! Килограмма на два! Может, даже с четвертью...
Какие крендели начал тот карп по воде выписывать! И вверх подпрыгивал, и на хвосте стоял, и головой тряс. Ведь не привык на привязи ходить! А удочка моя в это же время то вовсе с глаз пропадает, ведь в озере довольно глубоко, то плавает по поверхности воды со скоростью торпедного катера, то, как перископ подводной лодки, только частичкой комля из воды выглядывает. Цирк, да и только!..
Цирк – это хорошо! Но удочку жалко. Да и сам карп в садке не лишним был бы... Хорошо, видать, засел на крючке, что сойти никак не может.
Минут двадцать я наблюдал за маневрами моей удочки. На другие поплавки уже и не смотрел. Разделся, чтобы за ней плыть, и бегаю по берегу в одних плавках, как папуас какой-то. То в одно сторону побегу, то в другую пройдусь. Прикидываю, где бы лучше в воду зайти. Чтобы плыть недалеко было.
А он, знай, наяривает. То к одному берегу приблизится, то к другому устремится. Но не всесильный же он, этот карп! У него ведь всего-то одна-единственная карповая сила! Хоть она и увеличилась в несколько раз от испуга. Но должен же он утомиться, в конце-то концов!
Но карп от первого испуга довольно быстро отошел и немного угомонился. Видно, решил отдохнуть, да сил для дальнейшей борьбы поднакопить.
Наконец-то мое удилище остановилось. Правда, у противоположного берега. Словно мой пленник знал, куда от меня удирать. Пришлось обходить озеро.
Зашел в воду и тихо поплыл к своей удочке. Подплывал к ней чуть ли не по-пластунски. Но не на того попал! Стоило мне только приблизиться к такой желанной добыче и протянуть руку, чтобы схватить свое удилище, как оно снова рвануло от меня. Метров двадцать так проплыло и остановилось. Ближе к середине.
И во второй раз так было, и в третий, и в пятый… Создавалось впечатление, будто карп специально наблюдает за мной. Он все время позволял мне приближаться к удочке. Но не ближе, чем на один метр. Приблизительно, конечно. Никто ведь специально не мерял.
Не менее получаса длилась эта погоня за рыбой. Я уж и уставать стал. В конце концов карп совершил какой-то отчаянный рывок, после чего, еще немного проплыв, мое удилище остановилось. Как раз на середине озера. Так остановилось, будто его задержал кто-то.
Ни одна волна не шевельнулась возле меня, так тихо я подкрадывался к своей удочке. Но это было напрасно. Карпа на удочке уже не было...
Не могу сказать, что я не умею плавать. Ведь и в воду не полез бы, если бы не умел. Еще пацаном научился. На воде всегда держался довольно уверенно. Но в плавании я никогда не пытался быть ни стайером, ни, уж тем более, спринтером. Плавал всегда только ради собственного удовольствия. Так, просто купался …
А тут такие соревнования! Мало того, что заплыв с карпом проиграл, что само по себе очень плохо, так еще и устал так, что дальше некуда. А до ближайшего берега метров семьдесят. Да вниз – не меньше пяти. Это – уже до дна...
Как я преодолел те семьдесят метров до берега, я и сам не знаю. Возможно, что только воспоминание о детях моих малолетних и на воде удержало. Приплыл к берегу, стою по грудь в воде, а вылезти из нее и не могу. Руки дрожат, все свои силы борьбе за существование отдав. Ноги тоже не слушаются. Без помощи Сергея и не вылез бы.
Минут десять я тогда на берегу отдыхал. На зеленой траве-мураве отлеживался, да карпа-спринтера вспоминал недобрым словом. Нет, чтобы предупредить о своем намерении так пошутить со мной! И надо же было ему удочку у меня воровать! Оборвал бы леску, и всего делов-то. А то – плавай за ним по всему озеру! А он, неблагодарный, еще, наверное, и насмехается над рыбаком-разиней и победой над ним перед своими товарищами хвастается.
Вот какая гонка у меня с карпом когда-то была. После того случая меня на такие подвиги никогда больше не тянуло. Разве что глубина в водоеме – не больше, чем мне по шею...
