В 25 мне сказали, что для парашютных прыжков я слишком стар. В 49 я первый раз прыгнул с парашютом. И пока об этом не пожалел.

Инструктор, с которым мне предстояло прыгать тандемом, пристегнул меня к себе намертво, так, что, казалось, невозможно вздохнуть. Теперь мы напоминали сиамских близнецов.

Три секунды страха

На высоте 4 тысячи метров в салоне загорелись плафоны и выпускающий откинул прозрачную дверь кверху. Вместе с ветром в салон ворвался ужас от неизбежности того, что сейчас должно произойти. Ладони стали влажными, а мышцы окаменели.

По команде инструктора я поджал ноги. В следующее мгновение я понял, что нас уже ничто не держит. Сильный поток воздуха ворвался в ноздри. Мы летели к земле - навстречу гибели.

Ощущение животного страха длилось секунды три. Затем его сменило любопытство. Я лежал на упругом потоке воздуха, не замечая за спиной инструктора, и пока был жив. За какие-то мгновения я привык к новому состоянию, но тут меня дернуло с такой силой, что из груди вырвался звериный рык. Как потом выяснилось, динамический удар невероятной силы при раскрытии парашюта оказался неожиданным и для инструктора. В чем была причина жесткого раскрытия парашюта, я так и не узнал. Но около месяца у меня болели мышцы спины и шейные позвонки.

Когда над нами распахнулся гигантский купол и ужас остался позади, я увидел пронизанное солнцем пространство. Это было похоже на счастье.

Так я стал студентом, проходящим обучение прыжкам с парашютом по программе AFF в авиационно-спортивном клубе "Флай СпН", который базируется на аэродроме Борки в Кимрах. Эта, как сейчас принято говорить, продвинутая программа придумана одним жизнерадостным американцем и сводится к тому, что за считанное количество прыжков человек приобретает навыки свободного падения и управления парашютом. В тебя впихивают только те знания, без которых невозможно обойтись при прыжках. Информацией же о том, какие усилия выдерживает каждая стропа или, скажем, лямки подвесной системы, голову не забивают. Если ты намерен заниматься парашютным спортом всерьез, обо всем об этом потом сам прочитаешь в учебниках. Эта программа требует интенсивного обучения на земле. Но самое главное - при обеспечении высокой степени безопасности она позволяет обучать студента в воздухе.

Какой же я на самом деле?

...На этот раз я ничем не отличаюсь от тех, кто сидит в салоне самолета, - на мне парашют. Мне предстоит правильно отделиться от самолета - грудью на поток воздуха, идущий от мотора, стабилизировать падение, трижды имитировать раскрытие парашюта, а затем на высоте 1400 метров выдернуть релиз - провод, который высвобождает из ранца маленький парашют-медузу.

Один инструктор держит меня за лямки справа, второй, резервный, - слева. Мы стоим у края люка, и я стараюсь не смотреть вниз. Отталкиваюсь, и мощный поток воздуха начинает трепать меня. Он пытается вырвать меня из рук инструкторов, опрокинуть на спину, но инструкторы снова и снова кладут меня лицом вниз. К сожалению, я им не союзник. Я не могу, как они того требуют условными знаками, прогнуться и расслабиться. Ветер играет со мною так, как хочется ему.

С горем пополам имитирую раскрытие парашюта и жду заданной высоты, чтобы раскрыться. Смотрю на высотомер и... не вижу циферблата. Словно ослеп. По энергичности жестов, которые делают две тени, летящие рядом, догадываюсь: они требуют, чтобы я раскрывал парашют. Видимо, мы уже достигли 1400 метров. Но я почему-то не могу опустить руку вниз, нащупать на ранце релиз и выдернуть его. Парализован страхом.

Неожиданно тени скользнули в сторону, и в то же мгновение я почувствовал - поток воздуха рвет парашют из ранца. Один из инструкторов вместо меня выдернул релиз.

Курс AFF состоит из восьми уровней. На каждом из них студент выполняет определенные задания - от самых простых до более сложных. Студента обучают делать сальто вперед и назад, разворачиваться на 360 градусов, делать "разбежку"... Но самое главное - студента обучают постоянно контролировать высоту. Если ты не раскроешься вовремя - грош цена всем твоим акробатическим экзерсисам. С контролем высоты у меня были проблемы: я постоянно забывал смотреть на высотомер.

Критическая высота

С моим инструктором Димой Воронцовым мы прыгали в первом утреннем подъеме крайними. (Суеверные парашютисты никогда не говорят "последними", поскольку у этого слова слишком мрачное значение.) Нас выбросили не очень удачно - в стороне от аэродрома. Я выполнил задание, на 1300 метрах развернулся от инструктора на 180 градусов, сделал "разбежку", дал сигнал, что открываюсь, и выдернул релиз. Как потом оказалось, все это я делал недопустимо медленно. Когда купол раскрылся и я посмотрел на высотомер, не поверил своим глазам - высотник показывал 500 метров. Ниже верхушки Останкинской телебашни! Это ниже критической высоты, на которой, в случае если не раскроется основной парашют, нужно принимать решение о раскрытии парашюта запасного.

Внизу, чуть в стороне, плыл купол инструктора. Он раскрылся еще ниже - в опасной близости от высоты, на которой срабатывает "сайперс" - прибор, сам открывающий запасной парашют.

Воронцов мог догнать меня и открыть мой парашют. Но он дал мне возможность все сделать самому и при этом испытать ужас от провороненной высоты. Перепробовав все способы воздействия на меня, он, что называется, ткнул меня носом в ситуацию, которую я создал. С тех пор я не забываю смотреть на высотник.

Низкое раскрытие парашюта повлекло за собой еще одну проблему - высоты не оставалось, чтобы дотянуть до аэродрома. Подо мною была Волга, лес, огороды, гаражи... Куда садиться? Рядом проходила ЛЭП. По закону подлости я, еще не очень уверенно управляя парашютом, мог сесть именно на высоковольтную линию. Я перетянул за ЛЭП и стал приземляться между огородами и канавой, заполненной гнилой водой. В поисках места для приземления я не успел развернуться против ветра, и потому удар о неровную поверхность оказался столь сильным, что я едва мог встать на левую ногу.

"Я люблю простор и небо над свежей землей"

Так сказал Ницше устами своего философского героя. По-настоящему я понял смысл этой фразы, когда впервые покинул самолет без инструктора. Меня никто не контролировал, и все, что могло со мною произойти, могло произойти только по моей вине. Но я был свободен. Я кое-что уже умел, и два десятка прыжков из меня почти выдули страх.

Я кувыркался как ребенок в воде. Я видел землю так, как ее видят птицы. Я пролетал сквозь облака.

Я приземлился в траву у самой бетонки - так, как это с шиком делают "старички". На старте в мегафон объявили: еще один студент допущен к самостоятельным прыжкам.

Зачем люди прыгают с парашютом? Конечно же, чтобы испытать прелесть полета - и в свободном падении, и под куполом. Но есть еще одна причина, которая заставляет подниматься в небо. Это желание преодолеть страх. И еще искушение поиграть в своего рода русскую рулетку. Ты не знаешь, какой сюрприз преподнесет тебе новый прыжок. То ли придется садиться на лес, то ли стропы перехлестнут купол, то ли начнется так называемая прогрессирующая раскрутка - когда купол кладет тебя в горизонт и начинает все с большей скоростью вращать вокруг себя. Как правило, парашютисты выходят из таких ситуаций. Но случается, и не выходят. При мне несколько человек получили серьезные травмы. Ян два месяца назад при сложном приземлении повредил позвоночник. Ему сделали операцию. Едва выписавшись из больницы, он приехал в Борки. Ян сидел в кресле недалеко от старта и смотрел, как приземляются парашютисты. Он пока плохо ходил, но уже мечтал когда-нибудь снова надеть парашют.

...В Борках существует традиция. На закате, когда парашютисты после крайней выброски как бабочки слетаются на аэродром, все выходят на взлетно-посадочную полосу. Самолет, поднимавший крайнюю группу, с включенными фарами на высоте всего метров шести проносится над головами парашютистов, обдавая их горячим дыханием моторов. Все вскидывают руки вверх и криками приветствуют пилотов. Люди с разными характерами, биографией, жизненным опытом, но одинаково равные перед судьбой.